24 ноября актрисе Людмиле Поргиной исполняется 75 лет
Сегодня можно сколько угодно спорить о Людмиле Поргиной-актрисе и человеке, о том, жил Николай Петрович Караченцов последние 13 лет или был «растением», над которым она (как некоторые считают) «ставила эксперименты».
Мне посчастливилось по журналистским делам бывать в их доме, общаться. И, на мой скромный взгляд, у них даже после злосчастной аварии в отношениях продолжалась «химия», по крайней мере, их общение со стороны выглядело трогательным до слез.
Возможно, Караченцов все последние годы неважно ходил и произносил слова, но соображал он прекрасно.
У меня дома хранится его книга «Корабль плывет», где он собственноручно написал: «Андрей, Удачи! Счастья! Добра! Н. Караченцов. 9 декабря 2009. Подпись». Так что спасибо Людмиле Андреевне за то, что Петрович еще целых 13 лет был с нами.
Предлагаю интервью Людмилы Поргиной.
БАБУШКА ГОВОРИЛА: «АРТИСТКА ТЫ МОЯ!»
— Людмила Андреевна, с Николаем Петровичем все понятно — он был типичным «закулисным ребенком» (все-таки мама – балетмейстер Большого театра), которого «бацилла актерства» заразила в детстве. А вас что привело на сцену?
— Хотя мои родители к искусству никакого отношения не имели, я с трех лет была артисткой. Я пела, танцевала, читала стихи, разыгрывала сценки, и не давала никому, кто приходил к нам в дом, спокойно побеседовать, попить чай или выпить рюмку. Я тут же вешала шторку и – концерт!
Хорошо помню: я показывала, как мы «сплавляемся по Амазонке» и попадаем в водопад (которым служило одеяло), и моя родная сестра упала вместе с «водопадом» на пол и сломала руку. Так что у нас бывали такие достаточно «кровавые» разборки. (Смеется.)
Словом, с трех лет все знали, что я пойду в артистки, и моя покойная бабушка еще тогда, гладя меня по голове, приговаривала: «Жалко только, что я не увижу, как ты будешь играть на сцене, артистка ты моя!»
Меня и в школе всегда звали артисткой, потому что все нормальные дети бежали после уроков домой, а я бежала в театральную студию.
И вы, и Караченцов — выпускники школы-студии МХАТ. О каких ролях вы мечтали, будучи начинающими актерами?
— Я была ученицей Аллы Константиновны Тарасовой и Павла Владимировича Массальского, выпускалась с «Последней жертвой» Островского, и, конечно, мечтала обо всей классике.
Например, мечтала сыграть Достоевского – особенно Сонечку Мармеладову. А Коля играл все подряд и всем наслаждался.
Когда я спрашивала, хочет ли он какую-нибудь роль конкретно, он не знал, что ответить. Он был всеядный, жадный до ролей. Тут — поет, тут скачет, пляшет, дерется.
Популярность к нему пришла после «Тиля» на сцене Ленкома. Помню, очень известный критик Бояджиев после премьеры его расцеловал: «Теперь я могу спокойно умереть.
Родился настоящий трагедийный актер!» Это был 1974 год. А кинозвездой он «проснулся» после «Старшего сына» в 1975-ом. Мы в тот момент только поженились.
НАЗЫВАЛИ РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТОЙ
— За что Марк Захаров вас снял с главной роли в спектакле «Автоград» и перевел в массовку?
— Марк Анатольевич посчитал, что я слишком много времени уделяю своей личной жизни. Это было в самом начале нашего романа с Колей. И у меня действительно до встречи с ним была очень бурная личная жизнь.
У меня были красавцы мужчины, причем такие красавцы, что когда я шла с ними по улице – все оборачивались. Но когда я впервые увидела Колю на сцене, я была сражена наповал.
— Чем он зацепил конкретно?
— Я пришла смотреть спектакль «Музыка на 11 этаже». И вдруг на сцену выскочило нечто орущее, лохматое, с выпученными глазами, вот с такущими зубами… (Смеется.)
Но с какой-то совершенно непонятной, сумасшедшей энергетикой! Меня как будто волной накрыло горячей. Помню, подняла голову, посмотрела на нашу огромную театральную люстру и подумала: «Если он не будет моим мужем, повешусь на этой люстре!»
Когда я его видела на репетициях, я просто «умирала», прятала лицо, чтобы он не мог этого прочитать по моим глазам. И до того дня, когда мы раскрылись друг другу в наших чувствах, прошло месяцев десять. Вечность!
— ?!
— Мы поехали с гастролями в Ленинград, и там… Знаете, как после спектакля, вся молодежь собирается у кого-нибудь в гостиничном номере, пьют шампанское, поют песни.
Однажды все собрались у меня. А когда все стали уходить, я ему шепнула: «Коля, а ты останься». Это я призналась ему в чувствах!
Потому что мочи терпеть больше не было. К тому же знала, что он не найдет в себе силы признаться первым. Поскольку — красавица, замужем, муж возит меня на мерседесе.
— Вы тогда были замужем?
— Причем уже второй раз. (Смеется.) Но какой там муж – все сразу померкло! Мы потом часто вспоминали с Колей первые наши встречи, как мы тайком целовались, от всех прятались.
— Даже в театре никто ничего не знал?
— Конечно! Узнали случайно. Одна из актрис однажды увидела нас целующимися на Садовом кольце. И об этом узнали все!
Стали называть Ромео и Джульеттой. Коля меня спросил «Выйдешь за меня замуж?» «Конечно», — ответила я.
Тут же все рассказала мужу, за что он меня нещадно избил, а рука у него тяжелая была. Я собрала вещи, ушла и подала на развод. Мы поженились 1 августа 1975-го.
«МЫ ЖИЛИ ОЧЕНЬ ВЕСЕЛО»
— Не секрет, что порой актерские семьи губит профессиональная ревность. В вашем случае это было?
— Нет. Я, конечно, играла главные роли, но понимала, что все равно не стану такой звездой как Коля. Наверное, все-таки прав был Марк Анатольевич: для меня на первом месте была личная жизнь, любовь, покой.
И потом кто-то же должен обустраивать быт, заниматься воспитанием сына. Коля, уезжая на съемки, знал, что я сижу дома, и жду его. Поэтому я и не стала сниматься в кино.
— А звали?
— Звали. Я пробовалась у Светы Дружининой в мюзикл «Солнце, снова солнце». Я только что пришла в театр, была хорошенькая.
И пела, и вообще была вся из себя, с шикарными длинными волосами. Но там надо было голой бегать по морю, играть итальянские страсти-мордасти.
Поэтому я подозреваю, что, может, и Коля приложил некоторые усилия к тому, что я там не стала сниматься. А может, помог господь Бог. Потому что Коля не переносил, когда меня долго нет дома.
— Расскажите, как вы жили в то время?
— Мы же тогда вообще ночами не спали. Спектакли, репетиции, гастроли…
Почти после каждого спектакля собирали друзей у себя дома – гуляли, танцевали, пели песни. Утром — глаза протерли, под холодный душ и опять все по новой. Заводила Коля был жуткий, его энергии хватило бы человек на сто.
Мы весело жили. Сначала у моих родителей, потом в коммуналке. У меня зарплата 75 рублей, а у него — 85. Временами по уши в долгах, иногда из еды был только хлеб один.
Только после фильма «Белые росы», ставшего чемпионом по прокату, Коля получил огромную по тем временам премию. И на эти деньги мы сделали первую в нашей семейной жизни самостоятельную большую покупку – купили спальню.
Кстати, когда мы с Колей переезжали на эту квартиру, мы не смогли выбросить эту кровать, на которой провели столько счастливых лет, на которой мы родили нашего сына. Теперь стоит на даче – как музейный экспонат…
«ПЕРВОЕ СЛОВО НАШЕГО СЫНА БЫЛО «ПАПА»
— Это правда, что когда Николай Петрович стал отцом, он рыдал от счастья?
— Целая история! Накануне Збруеву, Янковскому и Караченцову дали звания «заслуженных», и мы должны были ехать отмечать это событие в ресторан ВТО.
Но тут у меня начались схватки. Короче, рожала я двое суток. Коля так измучился, что написал записку: «Никого мне не надо. Возвращайся сама!»
Когда родился наш Андрюха, я упросила медсестру позвонить мужу, чтобы он там не сошел с ума. Она приходит и говорит: «У вас что, муж — больной?» «Почему больной?» «Я ему говорю: у вас сын родился!», а он: «Да? А какие у него зубки?» И повесил трубку».
Коля даже не знал, что дети рождаются без зубов. Он мне потом признался, что от волнения ходил по квартире и рыдал.
А потом, чтобы отвлечься, отдраил всю квартиру. Когда он привез нас домой, у меня температура подскочила под 40, я месяц лежала пластом.
И все это время Коля сцеживал у меня молоко, кормил Андрюшку из бутылочки, пеленал. Поэтому первое слово, которое сказал наш сын, было «папа», а не «мама». (Смеется.)
— В одном из интервью Николай Петрович признавался, что «побаивается актерских детей, потому что видел очень много сломанных судеб». Вы обрадовались, что сын не пошел по вашим стопам?
— Мы часто брали Андрюшу на гастроли, он с детства занимался теннисом, музыкой, изучал английский, танцевал… А когда подрос, мы его спросили: «Может, пора готовить тебя в артисты?» На что он ответил: «Что?!!
Вы меня так утомили своей артистической деятельностью. Я буду юристом!» И поступил в МГИМО. А может, это и к лучшему…
Хотя он, безусловно, одаренный сыночек. Даже хотел попробовать сыграть где-нибудь вместе с папой в эпизодике. Но тут Коля попал в аварию…
«ПОКЛОННИЦ КОЛИ ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ»
— Не секрет, что у Караченцова была огромная армия поклонниц. Сильно доставали?
— О! У него были почитательницы, которые кидались в меня камнями, гвоздями, изводили меня звонками.
Мы тогда жили на 16 этаже, а они — на чердаке. По ночам эти девушки пели песни из «Юноны», писали стихи и признания в любви на стенах — огромными буквами.
На улице его поджидали толпами. А писем сколько писали! «Коля, будь со мной». «Мне без тебя не жить…»
Каждую неделю мы получали письма с фотографиями, которые начинались словами «Здравствуй, папа! Я – твой сынок…» Все это началось с «Тиля» и все тридцать лет продолжалось без «антракта».
И я этих девушек прекрасно понимаю. Думаю, одно из главных Колиных магнетических качеств – сильное мужское начало.
Обратите внимание, он сыграл более ста ролей в кино, несколько десятков – на сцене, и среди них нет ни одного отрицательного образа.
Мысль использовать Караченцова как злодея режиссером в голову не приходила. Даже когда он сыграл Урри в «Приключениях Электроника», его злодей получился таким обаяшкой!
Никогда не забуду как после выхода этого фильма к нам прямо домой приходили пионеры с просьбой, чтобы «Урри» пришел к ним на пионерскую линейку. Умоляли: «Пожалуйста, Николай Петрович!»
— Николай Петрович из-за вас мог полезть в драку, набить морду?
— Бил, и не раз! Мы еще не были женаты, ехали по Тверскому бульвару и так увлеклись выяснением отношений, что забыли взять билеты, проехали свою остановку.
Водитель остановился, потребовал билеты. Я ему объясняю: «Простите, мы тут ссоримся, нам пока не до того. Заплатим!» «А ну гони деньги, — кричит. — А ты молчи… проститутка!» За это он был бит в ту же секунду.
В другой раз мы шли по Ленинграду, и какой-то мужчина меня просто задел. Я не успела оглянуться, как Коля уже его догнал и, сверкая глазами, взял за шкирку: «Извинись, извинись перед ней». На подобное он реагировал мгновенно.
Однажды Марк Захаров меня обидел на сцене. Бегу вся в слезах и на лестнице сталкиваюсь с Колей. «Кто это сделал? Марк Анатольевич?» Он кинулся было его наказывать. Я повисла на нем, еле успокоила.
— А как он мог наказать?
— Запросто мог сказать что-то нелицеприятное. Если касалось меня, он взрывался моментально.
— Так он, оказывается, «вулкан» по жизни?
— Нет, что вы! Коля был очень благородный, ранимый и добрый. В свой день рождения я просыпалась вся в розах, и во всех комнатах были разложены подарки.
А летом он мне дарил мои любимые пионы либо полевые васильки и ромашки, которые я тоже люблю безумно. Бывало, приду домой, а он все вазы цветами заставит.
«МНЕ МОЯ ГЛАВНАЯ РОЛЬ УДАЛАСЬ»
— Правда, что во время зарубежных гастролей Караченцову предлагали остаться на Западе?
— И не раз – и в Америке, и во Франции. На что он отвечал: «Я без России жить не могу. Там — моя земля, мой зритель, мои друзья и близкие. Там я умру и там буду похоронен».
Он всегда обожал Россию, был патриотом. Да мы скучали все время за границей, максимум день-два и такая ностальгия накатывала…
— Караченцова часто называют «синтетическим» актером, подразумевая его широкий диапазон. Что он сам любил делать больше всего?
— Он, как и все старики во МХАТе, считал, что актер должен уметь все. Начиная от трагедии и заканчивая фарсом или водевилем.
Петь, танцевать, исполнять без дублеров трюки, скакать, фехтовать, дурака валять. И он все это умел. Но больше всего ему нравится петь. Он всегда и везде пел — в душе, за рулем… Без песни вообще жить не мог.
— Какие свои работы он ценил больше всего?
— Если в театре, то конечно, — гениально поставленный Марком Захаровым спектакль «Тиль». Затем — «Юнона и Авось», «Сорри», «Чешское фото». Он играл там просто супер!
Студенты театральных вузов приходили смотреть на мастер-класс Караченцова и Чуриковой, Караченцова и Калягина. А в кино? «Старший сын» — он всегда эту ленту называл одной из любимых.
Еще «Человек с бульвара Капуцинов», где он познакомился с Андреем Мироновым и Аллой Суриковой и «Львиная доля» Саши Муратова – там они здорово сыграли на пару с Димой Певцовым.
Да и роль у Коли не совсем обычная – алкаш. А из его сериалов лично мне больше всего нравятся «Петербуржские тайны».
— Вы признались , что в вашей карьере самая любимая роль — «жена звезды». Что это за роль такая?
— Очень непростая, честно могу сказать… Конечно, это счастье, если ты живешь с таким талантливым человеком. Но это и большой труд. Ведь я должна была соответствовать своему статусу.
Я должна не быть дурой, быть образованной, у меня должен быть хорошо подвешен язык, я должна быть в курсе и в гуще театральных событий.
Должна ходить в бассейн, на тренажеры, в институт красоты, делать массажи «морды лица» – я должна хорошо выглядеть, понимаете? Потому что когда он идет, люди всегда смотрят: а кто с ним рядом.
Кроме того, на мне атмосфера уюта, тепла и покоя. Соблюдение всех семейных традиций, и чтобы наш был дом – крепость. Это очень непросто.
И Коля очень гордился тем, что я знающий, много читающий, любопытный, энергичный человек, что я неленива и готова пожертвовать многим. Так что я считаю, что роль «жены звезды» мне удалась.
— Не жалеете, что ради нее пожертвовали своей актерской карьерой?
— (Смеется.) Конечно, я безумно люблю свою профессию, мне бы хотелось многое сыграть.
Если сама Тарасова сказала, что я одаренный человек, значит, это так, правильно? Ну не дал господь Бог первых ролей, я не стала Инной Чуриковой. Но Инна Михайловна – единственная, неповторимая.
А я свое место в театре занимаю и счастлива. Но при этом у меня есть то, чего нет ни у кого, — Коля. Это такое счастье, которое ни на что не променяешь.
Меня Коля столькому научил, столько мне отдал и открыл, так носил меня на руках, так баловал. Я засыпала, улыбаясь, и просыпалась улыбаясь…
