31 октября – 101-й день рождения народного артиста СССР Анатолия Папанова (1922-1987)
Будущий актер родился в городе Вязьма Смоленской губернии. Его отец, Дмитрий Филиппович Папанов, был профессиональным военным, служил в охране железнодорожного узла. Мать, Елена Болеславовна Росковская, работала модисткой.
Любопытный факт: она — полька, католичка, тайно приняла православную веру, чтобы выйти замуж за русского Дмитрия Папанова.
Кстати, это отец приобщил сына к художественной самодеятельности – он и сам после работы охотно играл в любительском театре, и детей (Толю с сестрой) брал с собой, когда в спектакле были детские роли.
В 1930 году семья перебралась в столицу. В 17 лет вчерашний школьник Анатолий Папанов пошел работать литейщиком в ремонтные мастерские 2-го Московского шарикоподшипникового завода.
Но актерство не отпускало – после смены юноша как на крыльях летел в драматическую студию при Доме Культуры завода «Каучук».
Руководителя этого любительского кружка — актера театра Вахтангова Василия Кузу Папанов впоследствии назовет своим первым учителем.
В 1937-ом Папанов дебютировал в кино: в легендарном фильме Михаила Ромма «Ленин в Октябре» он сыграл рабочего, а еще два года спустя (во второй части дилогии «Ленин в 1918 году») — матроса, штурмующего Зимний дворец.
Всего юный литейщик из «шарикоподшипника» до войны успел сняться в 6 (!) популярных лентах того времени, включая знаменитую картину «Подкидыш» (с Фаиной Раневской, Риной Зеленой, Ольгой Жизневой и Ростиславом Пляттом).
В августе 1941-го 18-летний Папанов был призван на фронт и направлен в 73-й (в некоторых источниках – 72-й) запасной стрелковый полк.
В декабре того же года он попал под военный трибунал – курсанта Папанова и его сослуживца осудили на шесть лет «за самовольное оставление части».
Судя по всему, это была обычная самоволка (на пару часов), но таковы были суровые законы военного времени…
«Искупать вину» обоих отправили в самое пекло – в 37 армию Южного фронта, где вскоре старший сержант Папанов уже командовал взводом зенитной артиллерии.
В марте 1942 года его подразделение попало в окружение под Харьковом, там Папанов получил тяжёлое ранение: взрывом ему сильно изуродовало правую ногу и оторвало два пальца.
В результате — полгода в госпитале, инвалидность в 21 год. Суровый вердикт врачей: хромота на всю жизнь, и «это еще в лучшем случае».
«После ранения на фронт я вернуться уже не смог, — вспоминал Анатолий Дмитриевич. — Меня комиссовали подчистую, никакие мои просьбы и протесты не помогли — комиссия признала меня негодным к воинской службе.
И я решил поступать в театральный институт. В этом был своего рода вызов врагу: инвалид, пригодный разве что для работы вахтера, будет артистом.
И здесь война вновь страшно напомнила о себе — требовались парни, а их не было… Так что те слезы в фильме «Белорусский вокзал», в квартирке бывшей медсестры, вовсе не кинематографические».
В 1943 году Анатолий Папанов был принят на 2 курс актерского факультета ГИТИСа – при условии, что «избавится от хромоты». И сдержал свое слово – к выпускным экзаменам он ходил без трости и даже лихо отплясывал.
В мае 1945-го – на 10 день после великой Победы – начинающий актер женился на своей однокурснице Надежде Каратаевой. У них было много общего, в том числе война – Надежда перед поступлением в ГИТИС ушла добровольцем на фронт.
Окончив курсы медсестер, возила раненых в тыл на санитарном поезде, читала раненым бойцам боевые листки и стихи.
После окончания вуза молодые уехали в Клайпеду – создавать там новый театр. И уже в 1946-м на сцене драматического театра в Клайпеде Папанов сыграл свою первую роль — Сергея Тюленина в «Молодой гвардии». Любопытно, правда?
Папанов, который во время учебы приводил в восторг однокурсников и педагогов своими комическими этюдами, и вдруг – Сергей Тюленин.
В 1948 году актер вернулся в Москву – его уговорил влиться в труппу Театра сатиры режиссёр театра Андрей Гончаров.
Театр, которому Папанов отдаст почти 40 лет жизни, встретил его не очень гостеприимно – несколько лет пришлось играть только в массовке и эпизодических ролях.
Его «звездный час» пробил в 1963-м, когда Анатолий Дмитриевич сыграл свою первую главную роль в кино — генерала Федора Серпилина в военной драме «Живые и мертвые».
Именно с тех пор его карьера резко взмыла вверх – режиссеры, наконец, «рассмотрели» его «изюминку» и оценили самобытный талант.
А дальше – известно. Почти 40 лет – ведущий актер Театра сатиры, сыграл более 70 ярчайших ролей в кино, озвучил больше ста мультперсонажей, преподавал в родном ГИТИСе. Известность, востребованность и огромная зрительская любовь…
Народного артиста СССР Анатолия Дмитриевича Папанова не стало 5 августа 1987 года – на 65 году жизни.
Он приехал домой со съемок фильма «Холодное лето пятьдесят третьего…», хотел принять душ, но как раз в тот день в доме отключили горячую воду.
Страдая от сердечно-сосудистой недостаточности, он решил-таки встать под холодную струю и умер прямо в ванной от сердечного приступа.
Предлагаю несколько ярких историй из жизни Анатолия Папанова, рассказанных его дочерью и коллегами по сцене.
«ПАПА БЫЛ ВОЛКОМ-ОДИНОЧКОЙ»
Дочь актера, актриса Театра имени Ермоловой Елена Папанова: «Я поняла, что отец – знаменитый актер, наверное, когда вышел фильм Столпера «Живые и мертвые», где папа сыграл генерала Серпилина.
До этого он почти не снимался, у него было лишь несколько эпизодов, прошедших незамеченными, да фильм Рязанова «Человек ниоткуда», который на долгие годы положили на полку.
А после Серпилина на меня буквально стали показывать пальцем: «Это та самая девочка, папа которой играл в «Живых и мертвых»…» Помню, я очень стеснялась и комплексовала.
Ну а потом фильмов с его участием становилось все больше и больше, соответственно росла и его популярность.
Ролями папа обижен не был, особенно в театре — играл и Городничего в «Ревизоре», и Фамусова в «Горе от ума», и Хлудова в «Беге».
Много снимался он и в кино, причем работы у него и тут были самые разные — и комедийные, и драматические.
Но отец по натуре был самоедом — ему все время казалось, что он недорабатывает и что-то делает не так. Думаю, в душе, как любой актер, он хотел большего.
Из партнеров отец больше всего любил работать, наверное, с Андреем Александровичем Мироновым, с которым много играл и в театре, и в кино.
Но они были именно партнерами: особой дружбы между ними не водилось. Вообще, папа мало с кем дружил, он был волком-одиночкой.
Кстати, о волке… Как-то папа с присущим ему юмором сказал, что Волк из мультфильма «Ну, погоди!» «перегрыз всю его жизнь».
Известна история, когда на гастролях Театра сатиры в Болгарии во время выступления на стадионе театрального начальства публика вдруг дружно начала скандировать: «Ну, по-го-ди!»
И продолжалось это до тех пор, пока отец не вышел на трибуну, не взял в руки микрофон и не сказал своим характерным голосом: «Ну, заяц, погоди!» Восторгу зрителей не было предела.
Режиссер этого мультика Вячеслав Михайлович Котеночкин рассказывал, что в новых сериях у Зайца и Волка предполагалось довольно много текста.
К тому же герои должны были обзавестись женами и детьми. Волчата выросли бы примерными во всех отношениях — хорошо учились, играли на скрипке, а зайчата стали бы панками и рокерами. Но, к сожалению, воплотить эти замыслы в жизнь из-за папиной смерти не успели».
ПАПАНОВ ГОВОРИЛ: «ДЛЯ МЕНЯ САМОЕ ГЛАВНОЕ В РОЛИ – «НАЙТИ НОГИ»
Народная артистка Росси актриса Театра сатиры Зоя Зелинская:
«Впервые я увидела Папанова еще будучи студенткой, — в водевиле «Лев Гурыч Синичкин».
Там он произносил одну-единственную фразу: «А где же пасется корова?», но это было до такой степени смешно, что зрители буквально падали со стульев!
В то время его еще никто не знал, а я, придя утром на занятия в ГИТИС, сказала своим однокурсникам: «Сходите и посмотрите водевиль, там играет такой замечательный актер!»
В молодости Папанов был худой и неказистый, а с годами стал импозантным мужчиной — возраст ему очень шел.
Из мальчика с впавшими щеками он превратился в мужчину со скульптурным лицом, красивыми вьющимися волосами… Плюс актерская манера его была с некоторым изыском.
У Папанова долго не было главных ролей, он выходил на сцене даже в массовке, и меня этот факт удивлял и расстраивал.
С приходом режиссера Плучека Анатолий Дмитриевич сыграл свою первую большую роль — директора фабрики детской игрушки в спектакле «Поцелуй феи».
Это было невероятно смешно: он сделал себе огромные уши и говорил с забавным белорусским акцентом. Работавший у нас Эраст Павлович Гарин сказал: «Поверьте, Зоенька, он на этих ушах в рай въедет».
И действительно, своим персонажем, непревзойденным по глупости, твердолобости и юмору, — Папанов потряс всю Москву.
А его партнершей по сцене я впервые стала в спектакле «Где эта улица, где этот дом?», в котором все занятые актеры танцевали вальс.
Танцевал даже Папанов, хотя из-за ранения на фронте у Анатолия Дмитриевича не было пятки — ее ампутировали. С фронта он приехал с палкой, но со временем от нее отказался.
Папанов не мог ходить быстро, но и не хромал. Помню, как-то он сказал: «Зайка, для меня самое главное в роли – «найти ноги». Едва я придумаю походку своему персонажу, сразу понимаю, как его играть».
Отношения Анатолия Папанова с Андреем Мироновым я бы не назвала простыми. Андрей уважительно относился к Папанову и многому у него учился.
Но Анатолий Дмитриевич был обижен на нашего главного режиссера Валентина Николаевича Плучека, потому что с приходом в театр Миронова спектакли ставились только на него, в то время как специально для Папанова не взяли ни одной пьесы.
По сути, он вынужден был подыгрывать Миронову: если Андрей хотел сыграть Хлестакова, Анатолий Дмитриевич получал роль Городничего, если Андрюша хотел сыграть Чацкого, Папанову доставался Фамусов.
Он пытался как-то изменить сложившееся положение, но у него ничего не получалось. Как-то Папанов пришел к Плучеку, которого очень уважал, и сказал: «Валентин Николаевич, что же это происходит?
Ведь Миронов уже и так весь в креме, а вы ему все пирожные и пирожные!» Ну кто еще в такой форме мог высказать свое неудовольствие?
При этом Анатолий Дмитриевич никогда ни в какие театральные коалиции, дружившие против кого-то, не вступал. Правда ли, что в молодости Анатолий Дмитриевич изрядно увлекался алкоголем?
Действительно были у него такие проблемы, но его жена Надежда Юрьевна Каратаева все это выдержала и, в конце концов, отучила супруга от выпивки.
В их жизни был такой момент, когда она поставила на стол бутылку водки и сказала: «Все, с этого дня будем пить вместе — тебе полстакана и мне полстакана!»
Закончилось это тем, что Каратаеву увезли на «скорой помощи» в больницу с тяжелым отравлением. Вообще, Надежда Юрьевна — замечательная женщина: бывшая фронтовичка, очень справедливая, честная, талантливая.
После того как она сыграла в спектакле «Гнездо глухаря», Плучек, который почему-то почти не давал ей ролей, сказал: «Наденька, ты играешь не хуже, чем Папанов».
В июле 1987-го мы отправились на гастроли в Прибалтику: месяц провели в Вильнюсе, а потом переехали в Ригу.
Помню, собрались на репетицию спектакля «Рыжая кобыла с колокольчиком» по пьесе Иона Друцэ, а Анатолия Дмитриевича не было.
Все сразу заволновались, потому что знали: Папанов не может ни опоздать на репетицию, ни тем более пропустить ее. Начали его искать.
Позвонили в Карелию — в съемочную группу фильма «Холодное лето пятьдесят третьего…», в ГИТИС, дочери, которая в это время была в Москве. Лена с мужем поехала на родительскую квартиру, где и обнаружила тело отца.
Из-за гастролей в Москву отпустили только жену Анатолия Дмитриевича — Надежду Юрьевну. Тогда я написала ей письмо, в котором была такая фраза: «С уходом Анатолия Дмитриевича Папанова для нас, актеров, которые работают давно, много и серьезно, Театр сатиры кончился». И это было правдой».
ПАПАНОВ И «ШМОК»
Народный артист России Зиновий Высоковский:
«С Анатолием Папановым я познакомился на съемках фильма «Живые и мертвые» в 1962 году.
Его генерал Серпилин и мой Мишка-фотокорреспондент встречаются в первые дни войны на позициях, с которых комбриг Серпилин ведет бои в окружении.
«39 немецких танков уничтожено!» — с гордостью говорит Серпилин. «39?!!» — восторженно переспрашивает Мишка.
Не знаю, как мы это говорили, но, клянусь, не нарочно говорили так, что вся съемочная группа во главе с любимым всеми нами кинорежиссером Александром Борисовичем Столпером покатывалась со смеху.
«Черт меня дернул утвердить на трагические роли двух клоунов!», — сокрушался Столпер. Начиная с боксера в «Дамокловом мече», каждая роль Папанова в Театре сатиры входила в «золотой фонд».
Я играл с ним «Ревизора» несчетное число спектаклей, — и каждый раз, когда Городничий-Папанов говорил мне — Почтмейстеру: «Я Вас в Сибирь законопачу!», натуральный холод распространялся по моей спине.
Папанов мог все. Он валил залы от хохота в комедиях и заставлял плакать в драмах. Но более всего меня поражала в Папанове его деликатность.
В театре он был на равных со всеми, до преувеличения скромен. Но Толя не терпел одного: наглости и амикошонства.
В 1968 году Марк Захаров снял телевизионный фильм «Швейк во Второй мировой войне» по Брехту. Я сыграл в нем Швейка, Анатолий Дмитриевич — Гитлера. Весь цвет Театра сатиры был занят в этой работе.
Забегая вперед, скажу, что зритель этого фильма так и не увидел – он до сих пор лежит на полке. По легенде, комиссия Гостелерадио принимала фильм в день, когда советские танки вошли в Прагу…
На съемках «Швейка» мы с Анатолием Дмитриевичем гримировались в одной комнате. И вот однажды, когда мы были уже почти загримированы, прибежал помреж и сказал, что нас хочет видеть близкий друг самого Леонида Ильича Брежнева.
В гримуборную без стука вошел такой днепропетровский «шмок» с фотографией, на которой Брежнев сидел, а «шмок» стоял, положа ему руку на плечо.
«Ну и проститутка же ты, Папанов, — закричал «шмок» с порога. — Вчера — комбриг Серпилин, а сегодня — Гитлер».
Калейдоскоп в глазах Папанова перевернулся, и он тихо спросил: «А с Брежневым Леонидом Ильичом вы тоже на «ты»?» «А как ты думал, мы с ним ведра водки выпили!» «Но со мной вы не пили». «Не пил и не буду, потому что ты — проститутка».
В следующее мгновение «шмок» получил ногой под зад и головой вылетел в дверь. Фотография Брежнева осталась на столе…
Минут через пять в дверь тихо постучались, вошел «шмок», взял фотографию и сказал: «Дурак ты, Папанов, шуток не понимаешь». «Не понимаю, — грозно ответил Толя, — и никогда не пойму!» «Шмока» как ветром сдуло.
Помню еще один случай, связанный с Толей. В начале 1970-х Театр сатиры должен был ехать на гастроли в Италию.
В 10.00 все, кто прошел «чистки», анкеты, собрались в фойе театра при полном параде для того, чтобы отправиться в МИД на окончательный инструктаж.
Среди артистов два «сопровождающих» – Шурик и Алик в нейлоновых белых рубашках и черных галстучках с люрексом. Кураторы из КГБ. В 10.25 в фойе появляется Анатолий Дмитриевич в ковбойке и в надвинутом на глаза кепи.
Он приехал прямо с поезда «Красная стрела», где всю ночь «генерал Серпилин» выпивал с маршалом Еременко. Все застыли.
В мертвой тишине раздался тонкий голосок одного из «сопровождающих»:
— Анатолий Дмитриевич, вы сегодня не в форме.
Папанов подходит, берет его за черный галстучек и твердо выговаривает: «Но ведь и ты же, Шурик, в штатском!»
Летом 1987 года Театр сатиры гастролировал в Вильнюсе и в Риге. Папанов в свободные дни ездил в Москву на съемки фильма «Холодное лето 53-го».
Когда он не вернулся к назначенному спектаклю, и спектакль пришлось отменить, зная Толин характер, я сказал: «Значит, он умер». К сожалению, это оказалось правдой».
«СНИМАЯСЬ В ФИЛЬМЕ «ХОЛОДНОЕ ЛЕТО ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО», ПАПАНОВ ЧТО-ТО ПРЕДЧУВСТВОВАЛ»
Режиссер Александр Прошкин:
«Папанов, на мой взгляд, был великим трагическим актером. А его участие в комедиях казалось мне уловкой, которая позволяла ему отказываться от ролей больших начальников и партийных функционеров.
Народная молва делала из Анатолия Дмитриевича хохмача и анекдотчика, он же этим тяготился. Возможно, на сцене актер и занимал именно комическую нишу, но в реальной жизни это был совсем другой человек — умный, глубокий, вдумчивый, образованный, начитанный.
Не любил привлекать к себе лишнее внимание, старался быть незаметным, а всеобщее обожание дико его раздражало.
Я много думал о том, почему Анатолий Дмитриевич согласился сниматься в нашей картине, и понял: страх, существовавший в людях в годы сталинских репрессий, видимо, крепко сидел и в нем.
Он хорошо помнил время, когда рядом исчезали ни в чем не повинные люди, и этот дамоклов меч висел над каждым.
Папанов как-то рассказывал, что в молодости, когда он работал на заводе, всю их бригаду арестовали и держали в тюрьме несколько суток — обвиняли в краже каких-то деталей.
В конце концов, выяснилось, что никто не виноват, но ужас перед безжалостной машиной НКВД остался у него на всю жизнь.
Мне кажется, работа в нашей картине была для него освобождением от этого чувства. Тем более что на дворе стоял 1987 год, когда только началась перестройка и еще никто не знал, как события в стране будут разворачиваться дальше.
Снимали мы в Карелии, в очень глухих местах — в деревушке, где было всего четыре или пять домов. Но как только по дороге проезжали наши автобусы и такси с актерами, со всей округи подтягивался народ на моторках.
Меня это тоже очень злило, потому что мне нужна была чистая вода, а они ее баламутили. Цель у многочисленных гостей была одна — пообщаться с Папановым.
Добрейший Анатолий Дмитриевич просто впадал в бешенство, когда к нему лезли с водкой и разным угощением.
Хотя я людей понимаю: было в Папанове огромное человеческое обаяние и некая простота, делавшая его невероятно своим, поэтому популярность у него была необычайной.
Во время съемок Анатолий Дмитриевич находился в замечательной форме, никогда ни на что не жаловался, хотя, наверное, что-то предчувствовал.
Сцену, в которой Басаргин (Валерий Приемыхов) ставит крест на могиле Копалыча, мы снимали, когда Папанов был в Москве.
Вернулся он к эпизоду перестрелки с бандитами и первым делом попросил: «Покажи мне мою могилку!». — «Зачем? — удивился я. — Это же просто декорация». — «Все равно, — уперся Папанов, — покажи».
Пришли мы с ним к этому холмику, он постоял около него, помолчал, о чем-то подумал и ушел. Возможно, человеку такого дарования и такой интуиции, какими обладал Анатолий Дмитриевич, свойственно что-то предчувствовать…
Я уговаривал его остаться со мной в деревне, где жил в одиночестве (вся съемочная группа поселилась в гостинице в Петрозаводске).
Говорил: «Посидите здесь несколько дней, погуляйте, подышите свежим воздухом». Но актер рвался в Москву: «Мне нужно пробивать студентам общежитие». Оттуда он через несколько дней должен был ехать на гастроли в Ригу.
Незадолго до своей смерти он мне признался: «Если я плохо себя чувствую, то становлюсь под ледяной душ и выхожу совершенно здоровым».
Когда взломали дверь в его квартиру, на лестничную площадку хлынул поток воды: Анатолий Дмитриевич лежал в ванной, кран душа был открыт… Видимо, в этот раз проверенный способ улучшить самочувствие не сработал…»
