Была у одной молодой семейной пары причина для споров и обид. И никак они ту причину преодолеть не могли. Вроде живут себе дружно, чирикают молодоженские нежности, а потом повод всплывает: родители Феди молодую семью поддерживать чем-то начинают.
То денег Феде дадут, то диван свой старый привезут, то продуктами сельскохозяйственными снабдят. И понеслось. У Феди семья в деревне жила — и мать, и отец, и бабка престарелая.
А у Веры тоже происхождение было из той же деревни. Но ее мама одинокая воспитывала. И помочь Вере могла только добрым советом. Если один поедет Федя родителей навестить в выходной день, то возвращается всегда с видом негодующим.
Глазами прямо с порога сверкает и речи обвинительные с жаром произносит. Обвиняет он Верину маму в безразличии. А Вере за маму, понятное дело, крайне обидно.
— Вот, — Федя на авоську пальцем укажет, — родня моя продукты передала. А от твоей опять ничего. Сходил я к ней, поздоровался. А она поулыбалась, чаю мне налила в кружку.
Баранкой какой-то угостила. И все на том. Я уж и намекал всячески. Вот, говорю, родичи мои нам ляжку свиную приготовили. И как с ней ехать, с ляжкой-то. Неудобно в электричке три часа трястись.
Но как иначе-то? Мясо молодой семье просто необходимо. Вы, интересуюсь, дочери ничего передать не желаете? А мама твоя только «привет» просит передать.
— А чего, — Вера маму свою оправдывает, — ей еще дочери передать? Свиней она не держит в хозяйстве. И хозяйства нет как такового. Кошка да собака Жучка.
Чего мне мама передать должна? Она скромный работник библиотеки. Не формуляры ж ей читательские с работы таскать и мне передавать? А больше у нее ничего нет. Живет на скромный оклад.
— А хоть чего-нибудь, — Федя обижался, — хоть картохи бы накопала ведро. А то несправедливо выходит. Мои, значит, отказывай себе во всем, а твоя мама не при делах. Спихнула, получается, дочь замуж и всей ей трын-трава. Хорошо устроилась, ничего не скажешь.
— Так и не брал бы, — Вера сердится, — мне эта ляжка не сильно и нужна. Даже и не прикоснусь к ней теперича. Сам ее ешь с аппетитом. Мне за маму огорчительно.
— Вот и неблагодарная ты, получается, — Федя ляжку на руки берет ласково, будто котенка, — и не признаешь, что мама твоя к тебе равнодушная. Ишь, «привет» она передала.
Его на хлеб не намажешь. Говорю же: хорошо устроилась. Нынче даже батя психанул. Его эти «приветы» прямо из себя вывели. Доколе, говорит, на нашем горбе ехать оне будут? Вот же вляпались в родственничков!
И пару дней еще потом обстановка в семье напряженная царит. Придут молодые домой с работы вечером. Федя на диван родительский дуться уходит. И питается ляжкой этой. А на Верину стряпню не глядит даже. И лицо у него злое какое-то, чужое такое лицо.
А Вера невеселые мысли крутит. “И чего,- думает, — ополчились все на мамочку мою? Чего она им плохо сделала? Меня воспитала превосходно.
В институте отучила все пять лет. И без ляжек свиных мы прекрасно бы прожили. Я свинину и не ем даже. Очень умные они, свиньи-то”.
А началось недовольство до свадьбы еще. Встречались Федя с Верой уже по-серьезному. Институты окончили, на работу устроились.
За руку по вечернему городу прогуливались. А в выходные дни в деревню вместе ездили. Очень они тогда были влюбленные и счастливые.
И мама Федина в гости Веру всегда приглашала. Хозяйство показывала — и огород, и теплицы, и сараи, и хлев, и дом большой с удобствами.
“Работаем, — приговаривала, — буквально на износ с батей. Все ради детишек. Ради Федьки да ради Мани. Чтобы высшее они образование получили. Чтобы жили в дальнейшем всем на зависть.
Федьке даже квартиру в городе справили. А твоя, Вера, родительница чего думает? Помогать намерена? Федька-то нас уже порадовал: жениться вы намерены.
Так пущай сейчас уж копит матерь твоя на торжество. Это дело затратное. Мы в позапрошлом году дочку Маню замуж выдали за хорошего человека — уйму денег истратили.
А подушки и перины готовили чуть не с пеленок Маниных. И все у нее зато есть — и перины, и подушки, и ситца десять метров на белье постельное. Хорошее приданое дали.
И на все сезоны погодные приодели ребенка добротно. Живет дочка замечательно — нужды не знает. Но там и родители мужа еешнего очень заинтересованные. Помогают из всех сил. Коммерсанты они».
А мама Верина вместо того, чтобы перины и подушки покупать — на курорт собралась. Прямо перед свадьбой дочери такое произошло.
— Ни разу, — Вере мама сказала, — не была я на море. А очень хочется. Зовет меня тетя Клава с собой. Денег у меня чуток отложено было. Поеду, Вера.
У тети Клавы родственники на курорте проживают. И готовы они нам угол выделить какой-то. Поеду! А то, быть может, больше так и не сложится удачно.
Дальше наших Верхних Понюшек не бывала ведь. И уехала. А родня Федина про курорт узнала. И Федя Вере начал за маму сразу высказывать.
“Все у вас, — говорил, — как не у людей. И что это за мать такая? На курорт она собралась. Моя мать, к примеру, в деревне сидит — свиней кормит. А твоя по курортам прохлаждается.
Палец о палец не ударит твоя родительница ради счастья детей. Ей, Вера, получается, на тебя плевать совершенно. Мои родичи каждую копейку берегут — не каждый день сын у них жениться.
А твоя маменька в сторонке. Какой курорт может быть, если дочь единственная замуж собралась? Ни стыда, ни совести у таких матерей”.
И вот с того курорта повелось. Критикует муж тещу всякими словами. Однажды даже и “кукушкой” назвал — это когда Вере пальто осеннее потребовалось, а денег на него не хватало.
— Нормально, — Федя сказал, — придумали. Я, значит, у родителей деньги бери. Тебе пальто оплачивай. А мама твоя не чешется. Сбагрила дочку. Нашла дур..ов.
Мы, значит, раскорячится должны: и свадьбу сделать, и пальто взять, и ляжку выдать. А она живет комфортно. Развлекается, и ни в чем себе не отказывает. Зла не хватает прямо.
Пробовала Вера, конечно, до Феди достучаться. Мол, мы уже не дети давно. Тебе, Федя, и вовсе скоро тридцатилетие. И стыдно, пожалуй, помощи родительской ожидать. Мы семья совершенно отдельная.
А муж тогда в молчание уходил многодневное. Отмолчится, уляжется у него недовольство немного. И выдаст: «Молодым всегда родители с обеих сторон помогают.
Мане, сестре, с мужем ее, родители машину брать собираются вскладчину. Чтобы, значит, молодая семья жила получше. А родители мужа — тоже молодцы.
Мане колечко золотое на именины преподнесли. А наши мяса сорок кило молодым отправили. Чтобы не голодали они. Вот так, Вера, люди нормальные живут.
А мы твоей маменьке еще и внуков дари! А за что ей внуки? Каков ее вклад есть? Дырка там от бублика, а не вклад. Я, когда жениться на тебе собрался, то и не думал, что такая теща равнодушная достанется.
Думал, что стараться ради молодых начнет. Пусть денег мало в вашей семейке голофилейной, так хотя бы физически помогала. С ремонтом или окошки помыть.
Еще чем-то. Но обои клеил я с батей по итогу. Вот и помощь! А ты ее выгораживаешь. Все она у тебя хорошая”. И что с такой ситуацией Вере делать — совершенно неизвестно.
Неприятно про родного человека выслушивать. Но и Федя не всегда дуется да гадости говорит. Порой он довольно заботливый супруг. Но как поедет к родне, так и возвращается с обвинениями.
